Время надежд - Страница 10

Она попыталась перевести разговор на более безопасную тему и как можно непринужденнее поинтересовалась:

– Ты не говорила, надолго ли вы пожаловали.

– О, я-то могу задержаться всего на пару дней, но Ричард пробудет до Рождества, если ты, конечно, не возражаешь.

– До Рождества? – Мейбл растерянно воззрилась на дочь. – Но, Одри, это невозможно. Я хочу сказать…

– Ерунда, – упрямо возразила девушка. – Не понимаю, почему он не может остаться? Когда Ричард сказал, что в его новой книге действие будет происходить в Чешире и он хотел бы уточнить кое-что на месте, я сразу поняла: ему лучше всего поселиться у нас.

Правда, он сначала сомневался, и мне понадобилось некоторое время, чтобы его убедить. Мейбл снова уставилась на дочь.

– Неужели? – тупо пробормотала она, только чтобы не молчать.

Бросив на нее испытующий взгляд, Одри неохотно признала:

– Ладно, ты права, наверное, мне следовало сначала спросить тебя. Но я боялась, что, если расскажу тебе все как есть, ты выдвинешь массу доводов против. Представь себе, один из твоих любимых писателей читал нам лекции, и я узнала, что ему понадобилось собрать материал для новой книги здесь, в наших краях, и он ищет у кого остановиться. Я подумала, что это самый подходящий повод пригласить его к нам. Каюсь, мама, я виновата, но ты не можешь меня теперь подвести! Честное слово, Ричард не причинит тебе хлопот, ты даже не заметишь его присутствия, – добавила она, совершенно не обращая внимания на выражение лица матери. – Можешь поселить его в комнаты дедушки. Там есть ванная, а главное – кабинет. В любом случае его наверняка большую часть времени не будет дома. Ричард говорил, что хочет съездить в Госворт. Мама, ты только подумай, когда выйдет его новая книга, как будет приятно сознавать, что она написана здесь. Ты сможешь повесить у двери мемориальную табличку с надписью: «Здесь работал Брайан Чедуик».

– Брайан Чедуик? – Мейбл ничего не понимала. – Но его же зовут Ричард Барраклоу?

– Да, это его настоящее имя, но пишет он под псевдонимом Брайан Чедуик. Кажется, Чедуик – девичья фамилия его матери, а Брайан – второе имя.

Мейбл в растерянности невольно схватилась за голову. Значит, Ричард – это не кто иной, как Брайан Чедуик, один из моих любимых писателей, и Одри пригласила его погостить, пока он собирает материал для новой книги. Брайан Чедуик – любовник моей дочери… Мейбл вспомнились амурные сцены из его романов, написанные мастерски, с тонкой ненавязчивой чувственностью, и сердце кольнула постыдная зависть, к которой примешивалось не менее постыдное негодование, что это мастерство и утонченность растрачиваются впустую на совсем юную, живую и задорную девушку.

Господи, как я могла подумать такое! Усилием воли Мейбл прогнала вредные, пагубные мысли, на которые просто не имела права. За ее спиной послышался изумленный голос Одри.

– Что с тобой случилось? Я-то думала, ты будешь в восторге…

Услышав в голосе дочери любовь и искреннюю заботу, Мейбл постаралась забыть о недостойных чувствах и лукаво прищурилась.

– Помнится, когда ты принесла из сада улиток и выпустила их на кухне, ты тоже думала, что я приду в восторг!

– Но ты же сама жаловалась, что они объедают твои цветы, а убивать их тебе было жалко. Хотя, кажется, ты тогда пригрозила убить вместо улиток меня.

Мать и дочь рассмеялись, напряжение спало, у Мейбл от смеха даже выступили слезы на глазах.

– Ах, Одри, – слабо запротестовала она, смахивая слезы, – я не могу…

Мейбл собиралась сказать, что не может жить в одном доме с ее любовником, но в этот момент в кухню вошел Ричард. Он пристально посмотрел сначала на хозяйку дома, потом так же пристально – на Одри.

Мейбл вдруг осознала, что лицо ее раскраснелось, на глазах выступили слезы, и поскорее отвернулась к плите, тем более что пудинг давно пора было ставить в духовку.

Одри, стараясь отвлечь внимание гостя от замешательства матери, воскликнула с наигранной бодростью:

– Ричард, я только что раскрыла маме твою тайну. Знаешь, она в восторге от того, что ты у нас остановишься, только ей не хватает смелости сказать об этом самой, она онемела от благоговения. Ей не терпится похвастаться новостью перед всеми подругами, правда, мам?

Мейбл вспыхнула. Возможно, отец все-таки был прав, когда пенял ей за чрезмерную снисходительность по отношению к дочери. Она закрыла духовку и с укором взглянула на Одри.

Но тут вмешался Ричард:

– Я вам очень благодарен, Мейбл. Честно говоря, поначалу, когда Одри предложила мне остановиться у вас, пока я буду работать над новой книгой, у меня были кое-какие сомнения. Конечно, с вашей стороны весьма великодушно предложить мне приют, но я побаивался, что Одри могла невольно приукрасить картину. На самом деле писатели – не слишком приятная компания, особенно когда они работают. Должен признаться, как только я вас увидел, то сразу же понял, насколько необоснованными были мои опасения. Мне стало ясно, что, вопреки довольно спорным высказываниям вашей дочери, вы – в высшей степени разумная женщина.

Слушая речь Ричарда, Мейбл едва не раскрыла рот от удивления.

– Здорово! – радостно захлопала в ладоши Одри. – Я рада, что вопрос решен, вот только, Ричард, тебе придется перебраться в другую спальню. Мы с мамой решили, что там тебе будет гораздо удобнее. Во всяком случае, кровать там больше, чем в той комнате, которую я тебе только что показала.

От Ричарда не укрылось замешательство Мейбл, которая стала просто пунцовой. Женщину захлестнула волна стыда и отвращения к себе. Господи, только бы он не догадался, о чем я подумала! Одри слишком молода, неопытность и типично юношеский эгоизм мешают ей понять чувства матери. Она не догадывается, какую жгучую, горькую зависть испытываю я к ней. Одри ни на миг не придет в голову, что меня охватывает самое настоящее отчаяние, когда я представляю ее и Ричарда на старинной двуспальной кровати, словно специально созданной для пылких любовников.